Содержание статьи
У этой болезни много загадок. Главная из них – почему страдают ей представители только якутской популяции, причем проживающие в конкретной местности. Пятьдесят лет исследований позволили врачам лишь частично приоткрыть завесу тайны: сегодня они имеют представления о клинической картине заболевания, но все же главный вопрос – что вызывает вилюйский энцефалит — пока остается без ответа. Впрочем, сегодня, хоть и с осторожностью, исследователи говорят о том, что находятся на полпути к разгадке.
В Якутии есть целый научный отдел, который занимается проблемой вилюйского энцефаломиелита. Созданный в 1992 году первым президентом региона Михаилом Николаевым научный центр «Вилюйский энцефалит» был призван найти загадку этой болезни.
Сегодня он входит в состав НИИ здоровья СВФУ, которые занимается не только проблемой вилюйского энцефалита, но и другими прогрессирующими заболеваниями нервной системы – рассеянным склерозом, боковым амиотрофическим синдромом.
Странные больные
Первое официальное описание этой болезни относится к 1925 году. Тогда в Якутии работала комплексная экспедиция Академии наук СССР. В числе прочих исследований было решено оценить медицинское состояние населения отдельных районов республики, в том числе Вилюйского округа.
Так называемый выборочно-дворовой осмотр жителей проводили врачи Вилюйского эпидемиологического подотряда Якутского медико-санитарного отряда.
Осматривая население выбранных хуторов, врач Тамара Александровна Колпакова отметила, что в Вилюйском округе (сегодня — шесть улусов: Нюрбинский, Мирнинский, Сунтарский, Вилюйский, Верхневилюйский и Кобяйский) в местности Мастах (включает три населенных пункта на территории современного Вилюйского улуса: Киров, Балагаччы, Сатагай) есть непонятные больные, которых она описала буквально так: «с маскообразными лицами, с трудом передвигающиеся и плохо говорящие.
Рассказывают, что сначала они внезапно заболевали лихорадкой, впадали в спячку, но потом приходили в себя и выздоравливали. Спячка эта могла продолжаться до одного месяца».
Между собой местные жители называли таких людей «бохсоннурами».
«Если говорить научным языком, лихорадка и спячка – это признаки энцефалита или воспаления головного мозга. При воспалении головного мозга человек теряет сознание, но с обывательской точки зрения, это состояние может быть расценено как спячка», — поясняет директор НИИ здоровья СВФУ им. М.К.Аммосова, доктор медицинских наук Федор Платонов.
Колпакова пришла к выводу, что имеет дело с некоей формой паралича (она так и написала у себя в отчете, мол, в Мастахе много параличных), который являлся следствием перенесённого воспаления мозга, которое, в свою очередь, является осложнением после какого-то инфекционного заболевания, скорее всего — гриппа. По всей видимости, у мастахцев, сделала она заключение, ослабленная иммунная система, поэтому у некоторых жителей после гриппозной инфекции появляется осложнение в виде энцефалита.
«По сути, Колпакова сделала очень важное и грамотное описание болезни. Во-первых, она обозначила субпопуляцию, где эта болезнь встречается. Во-вторых, она обозначила причину заболевания – вирусную инфекцию. В-третьих, обозначила орган поражения – головной мозг.
И в-четвертых, предположила, что причина заболевания, видимо, кроется во внутреннем состоянии этих людей, или, как сейчас мы говорим, в особенностях иммунной системы. С тех пор науке стало известно, что в Вилюйском районе Якутии, в местности Мастах есть неизвестное заболевание», — говорит Платонов.
Новая болезнь
Следующий всплеск интереса к вилюйскому энцефалиту пришелся на 50-е годы прошлого века. В 1951 году главным врачом в Вилюйск приехал Прокопий Валерьевич Петров. Будучи неврологом, он тоже обратил внимание, что в районе очень много больных, которых он обозначил как жертв энцефалитной эпидемии.
Петров написал письмо в Минздрав ЯАССР о том, что в Вилюйском районе есть много «неясных» больных и что нужно в этом разбираться. Минздрав ЯАССР направил туда экспедицию во главе с заведующим неврологическим отделением республиканской больницы Афанасием Ивановичем Владимирцевым.
В отправленных в Минздрав СССР отчетах экспедиции говорилось, что в районе есть болезнь, которая широко не встречается. Ясно, что это разновидность энцефалита, но почему люди им болеют — непонятно.
Спустя три года, в 1953 году в Вилюйск прибыла экспедиция Минздрава СССР во главе с профессором Алексеем Никитичем Шаповалом – сотрудником Военно-медицинской академии имени Кирова в Ленинграде.
«Вы понимаете, почему именно оттуда? Самая развитая медицина всегда была у военных и, наверное, думали (это мое личное мнение), что непонятная болезнь может представлять угрозу национальной безопасности. Откуда она взялась, как она себя поведет, никто не знал, поэтому посчитали это делом государственной важности», — замечает Федор Платонов.
Шаповал и его команда осмотрели население – женщин, детей, мужчин — и по итогам осмотра профессор сделал вывод, что имеет дело с ранее неизвестным науке заболеванием — вилюйским энцефаломиелитом, как он его назвал. Впоследствии на одной из сессий Академии медицинских наук Шаповал выступил с докладом, в котором обосновал, что это отдельное нозологическое состояние неизвестной этиологии, отличное от других видов энцефалита.
В поисках причин
Первой версией о том, что является причиной болезни, была бактериальная инфекция.
«Дело в том, что как раз в то время случилась эпидемия клещевого энцефалита на Дальнем Востоке и ученые нашли переносчика вируса – клеща. Поэтому, когда Шаповал и его команда ехали в Якутию, они, скорее всего, думали, что и у вилюйского энцефалита есть конкретная причина и они ее найдут.
Все было направлено на то, чтобы найти возбудителя этого состояния. Смотрели все что можно, но ничего не нашли. Вернее, находили и много чего, но когда начинали идентифицировать это как возможного возбудителя вилюйского энцефалита, оказывалось, что к нему эти факторы не имеют отношения.
В итоге пришли к выводу, что специфического возбудителя, который вызывает вилюйский энцефаломиелит, скорее всего, нет», — заключает Платонов.
После, уже будучи министром здравоохранения ЯАССР, Прокопий Петров привлекал для исследования болезни многих известных тогда ученых, самым именитым из которых был, пожалуй, нобелевский лауреат Карлтон Гайдушек.
Американский ученый чешского происхождения, Гайдушек получил Нобелевскую премию за открытие инфекционной природы болезни «куру», которой болели члены племени форе в Новой Гвинее. Как удалось выяснить Гайдушеку, болезнь, получившая название «смеющаяся смерть», распространялась через ритуальный каннибализм, а именно: поедание мозга болевшего этой болезнью.
Позднее было доказано, что возбудителем болезни являются прионы, те же самые, которые вызывают болезнь Крейцфильдта –Якоба.
Установить причину распространения болезни «куру» в Новой Гвинее Гайдушек смог благодаря многолетним наблюдениям за жизнью племени форе. Узнав о том, что в Якутии тоже встречается характерная краевая патология, он естественно предположил, что причина ее распространения связана с особенностями быта жителей местности Мастах.
Гайдушек не раз бывал в Вилюйске и Мастахе и очень хотел пожить среди местного населения, рассчитывая, что сможет установить причину болезни, однако сложности с визовым режимом не позволили ему это сделать.
Впрочем, современные исследователи вилюйского энцефалита не склонны связывать причину заболевания с географическими особенностями и экологией.
«Сейчас мы придерживаемся той точки зрения, что для того чтобы заболеть вилюйским энцефалитом, человек должен быть имунно- и генетически предрасположен. Ведь, с одной стороны, заболевают им далеко не все, с другой — все случаи вилюйского энцефалита спровоцированы инфекционными заболеваниями.
Населением Мастаха большей частью были небогатые люди, основной их пищей была речная и озерная рыба. Ее ели круглый год, возможно, такие особенности питания вызывали нехватку микро- макроэлементов и приводили к срывам иммунной системы.
В процессе многолетних наблюдений мы заметили, что в целом люди, которые живут более благополучно, болеют меньше или не болеют вообще, но сказать, что это социальная болезнь мы тоже не можем, как не можем и говорить о том, что есть вирус или бактерия, которая является возбудителем этой болезни», — говорит Платонов.
Диагноз исключений
Причину заболевания пока не выяснили, зато клиническую картину удалось существенно прояснить. Во многом этому помогло развитие аппаратной диагностики, в особенности появление аппаратов МРТ. Такие исследования помогают сегодня отличить вилюйский энцефалит от других схожих заболеваний – прежде всего рассеянного склероза и бокового амиотрофического синдрома.
«С социальной точки зрения эти болезни очень похожи, но клиника у них разная. РС – аутоимунное заболевание, вызывается демиелинизацией нервных клеток. Как следствие — страдает и чувствительность, и двигательная сфера.
При вилюйском же энцефалите восприимчивость сохраняется, поражается в основном двигательная сфера. Человек мало двигается, плохо говорит и медленно думает», — рассказывает врач-невролог, кандидат медицинских наук Татьяна Давыдова.
По словам заведующей клиническим отделением НИИ здоровья СВФУ Раисы Никитиной — врача, который уже более 30 лет наблюдает больных вилюйским энцефалитом – первым признаками болезни может быть энцефалопатия с неврологической микросимптоматикой.
Постепенно процесс переходит в хроническую форму, которую называют вилюйским энцефалитом. У больных при клиническом осмотре выявляется высокий мышечный тонус, не контролируемый головным мозгом. Это приводит к изменениям осанки, походки и нарушение речи (люди не могут выговаривать слова из-за тонуса мышц). Механизм, который повышает тонус затрагивает и память.
Благодаря аппаратным методам диагностики удалось выяснить, что при вилюйском энцефалите происходят диффузные изменения головного мозга в виде атрофии нервных клеток. Если говорить о внешних проявлениях, то постепенно больные утрачивают двигательные и речевые функции и претерпевают нарушение памяти, что, в конечном итоге, приводит их к глубокой инвалидности.
«Современные исследования дают основания полагать, что причина дегенеративного процесса не в перенесенном воспалении, последний, скорее, выступал катализатором уже существующей патологии.
Острое заболевание утяжеляло течение болезни, ускоряло процесс дегенерации ЦНС, и чаще приводило к летальным исходам», — говорит она, добавляя, что с развитием медицины, случаев острых энцефалитных инфекций стало меньше, и появилось ощущение, будто болезнь идет на спад и даже исчезает.
В связи с этим часто приходится слышать, что на смену ей приходят такие схожие заболевания, как рассеянный склероз и боковой амиотрофический синдром.
Сама Раиса Семеновна считает, что такие выводы преждевременны: «В последнее время меньше стали уделять внимания диагностике этого заболевания. Раньше мы регулярно выезжали в экспедиции, осматривали людей, относящихся к группе риска.
Сегодня же таких поездок практически нет, фактически диагноз «вилюйский энцефалит» ставится после того, как исключают рассеянный склероз и БАС. А ведь на ранних стадиях даже при помощи МРТ не всегда удается увидеть характерные для данной патологии картину.
Диагностировать органические неврологические микросимптомы может только опытный врач-невролог», — говорит она. По ее мнению, это главная причина того, что на сегодня вилюйский энцефалит, как и многие другие прогрессирующие нейродегенративные заболевания, остаётся диагнозом исключений.
Причина или следствие?
Кандидат биологических наук Владимир Осаковский уже больше двадцати лет руководит лабораторией генетических исследований НИИ здоровья СВФУ. Он уверен, что разгадку болезни следует искать именно в генах.
«Исследования по вилюйскому энцефалиту в свое время были чрезмерно акцентированы на поиске живых организмов – бактерий, вирусов — и значительно меньше внимания уделялось другим аспектам: генетике, иммунологии.
Поэтому нам нужно было усилить исследования в этих областях, развернуть их в нужную сторону, ведь, по сути, бактериологические исследования нам ничего не давали, а значит, не было смысла тратить на них столько средств и интеллектуальных усилий.
С другой стороны, когда мы начали иммунологические исследования, мы поняли, что это наиболее перспективный подход, потому что у всех случаев вилюйского энцефалита, несмотря на сложный характер наследования, прослеживаются родственные корни», — говорит он.
На сегодняшний день именно генетическим исследованиями медики обязаны новым сведениям о вилюйском энцефалите. Так, например, ими была проделана большая работа по поиску конкретных генов, с которым связана данная патология. В результате был найден ген, который определяет характер протекания болезни, то есть отвечает за то, будет ли воспаление острым или сглаженным, но причиной болезни не является.
«Тогда мы копнули глубже и начали расшифровку генома этих больных, то есть фактически вышли на геномный уровень якутского этноса. На сегодняшний день удалось расшифровать только около 5% якутского генома. На 80% эти участки определяют наследственную патологию заболеваний, связанных с наличием одного дефектного гена, например, атаксии.
Однако в расшифрованной части мы не нашли никаких генов, участвующих в патологии вилюйского энцефалита. Поэтому мы ставим перед собой задачу полностью расшифровать якутский геном. Конечно, это очень амбициозный проект, требующий больших затрат, но он может дать многое не только в плане изучения таких заболевании, как вилюйский энцефалит, но и других болезней, этиология которых пока остается неясной», — считает Осаковский.
По его словам, даже на этом пятипроцентном участке они выявили, некоторые специфические отличия между больными вилюйским энцефалитом и контрольной группой, однако небольшое количество исследуемых не дает той доли статистической достоверности, которая позволила бы ученым сделать однозначные выводы.
Что касается иммунологического аспекта, то здесь основным дискуссионным вопросом остается вопрос о том, является ли происходящий в результате болезни нейродегенеративный процесс первичным или вторичным.
Проще говоря, спорят, был ли этот процесс запущен в результате острого воспаления, перенесенного человеком, или он медленно протекал с самого рождения и в определенном возрасте вылился в вилюйский энцефалит. Сторонники есть, как у первой, так и у второй версии, сам Осаковский склоняется к последней.
«Если мы говорим, что нейродегенерация происходила с рождения, значит это связано с наследственностью. Так как подвержен заболеванию якутский этнос, напрашивается вывод, что был некий общий предок, несший и передавший эту патологию.
Механизм передачи мы точно не знаем, но то, что он есть, подтверждают семейные случаи заболевания вилюйским энцефалитом. Поэтому изучаем генетику и ищем конкретные гены, отвечающие за развитие болезни.
Дело осложняется тем, что, скорее всего, речь идет о патологии с участием нескольких генов и сложным характером наследования. Скорее всего, болезнь вызывает некое сочетание генов, при этом следует учитывать, что они работают в зависимости от геномной ситуации, и в определённых условиях дефектный ген может и не проявляться», — поясняет он.
Куда двигаться дальше
Владимир Осаковский уверен — они на правильном пути и рано или поздно разгадают тайну вилюйского энцефалита. Но тут же оговаривается — учитывая масштабы и стоимость необходимых исследований, рассчитывать на скорый результат не приходится.
«Я думаю, в конце концов, причина будет найдена, для этого хорошо бы сконцентрироваться, усилить исследования. Но, к сожалению, мешает большое количество проблем, как организационных, так и финансовых.
Если раньше в России эту болезнь исследовали на всех уровнях, то сегодня мы сталкиваемся с таким казусом: с одной стороны, исследования вилюйского энцефалита – задача фундаментальной науки, а такие исследования Минздрав республики финансировать не может, они финансируются из средств федерального бюджета.
С другой – мы имеем дело с краевой патологией, поэтому федеральные структуры считают ее проблемой регионального уровня, соответственно, исследования должны финансироваться из бюджета региона. Получается замкнутый круг», — сетует он.
Поэтому сегодня ученые в основном рассчитывают на коллег за рубежом, также движимых научным интересом.
«Фундаментальный интерес к вилюйскому энцефалиту есть, и не только в России. Ведь по сути – это вызов: сколько лет ученые исследуют болезнь и пока без успеха. На смену старым приходят новые поколения, каждый думает: а вдруг я буду тем, кто найдет ответ.
Кроме того, в мире много других заболеваний, имеющих генетическую природу – в этом смысле любые геномные исследования могут быть полезны. Мы тесно сотрудничаем со многими институтами, как в России, так и за рубежом: Институтом патологии имени Макса Планка в Германии, Национальным институтом здоровья в США.
Очень тесные отношения поддерживаем с Институтом энцефалита и полиомиелита в Москве — они были в числе тех, кто в 1953 году искал вирус и ничего не нашел. С Новосибирским институтом мы работаем по расшифровке генома – аналитическую работу делаем здесь, а все наукоемкие работы проводятся там», — говорит Осаковский.
***
Сегодня в Якутии около 100 больных, которым поставлен диагноз «вилюйский энцефалит». Это значительно меньше, чем 40 лет назад, когда в республике наблюдался настоящий всплеск этого заболевания. Медики констатируют: постепенно болезнь исчезает.
Однако исследователи считают, что списывать в архив вилюйский энцефалит пока рано: такие больные еще будут появляться, а значит, поиски причин заболевания нужно продолжать.