История изучения клещевого энцефалита и боррелиоза

История изучения клещевого энцефалита является одной из наиболее ярких страниц в развитии отечественной медицинской науки. Первое клиническое описание дал отечественный исследователь А. Панов в 1935 г. В 1937—1938 гг. комплексными экспедициями Л. Зильбера, Е. Павловского, А. Смородинцева и других ученых были подробно изучены эпидемиология, клиническая картина и профилактика данного заболевания.

Первичное выделение вируса

Вирус клещевого энцефалита впервые выделен в 1937 г. Л. Зильбером с сотрудниками из мозга умерших, крови и ликвора больных, а также от иксодовых клещей и диких позвоночных животных Дальнего Востока.

Это были не только решающие исследования для понимания сущности заболевания; они оказали огромное влияние на развитие и становление вирусологии, эпидемиологии и паразитологии трансмиссивных болезней, разработку принципиально новых методов профилактики инфекций, способствовали формированию учения о природной очаговости болезней.

Возбудитель клещевого энцефалита Возбудитель клещевого энцефалита (КЭ) — типичный арбовирус из рода флавивирусов умеренного пояса, который распространен непрерывной полосой по южной части лесной и северной части лесостепной зон внетропической Евразии от Атлантического до Тихого океана, в границах ареала переносчиков.

Сочетание зональных, региональных и местных абиотических и биотических факторов определяет особенности природных очагов. Широкий круг хозяев-прокормителей, смена про-кормителей на разных фазах развития (треххозяинные клещи) создают в природном очаге значительную гетерогенность вирусной популяции.

Вирус КЭ — широко распространенный вид, которому свойственна значительная географическая и внутрипопуляционная изменчивость по ряду антигенных и биологических признаков. В настоящее время различают два варианта клещевого энцефалита: западный (ЗКЭ) и восточный (ВКЭ).

Острый период ЗКЭ протекает с двумя качественно различными фазами — общеинфекционный и неврологический, который проявляется преходящими энцефалитическими симптомами. Летальности и параличей не отмечается.

Этой весной исполняется 75 лет с момента обнаружения клещевого энцефалита в сибирской и дальневосточной тайге.

Но тайна появления этой болезни в Приморье до сих пор покрыта мраком.

«В 1937 г. в Москву пришло тревожное известие из сибирской тайги, из мест, куда еще недавно не ступала нога человека. Советские люди, пришедшие туда, чтобы отвоевать у таежной природы ее несметные богатства, встретились с врагом неожиданным и страшным: среди них появилась новая, никому неизвестная болезнь.

Ее симптомы были бурны. Заболевшие люди сваливались с температурой 40 градусов, теряя сознание. Затем наступал паралич мышц.

Во многих случаях заболевание заканчивалось смертью, а на выздоровевших болезнь навсегда накладывала свою неизгладимую печать: они оставались парализованными», — писал журнал «Смена» в июне 1941 г.

Чтобы выяснить причины болезни, в тайгу отправилась экспедиция Наркомздрава, взяв с собой 20 тыс. мышей и обезьян для опытов.

Руководитель экспедиции Лев Александрович Зильбер (после его ареста в 1937 году его имя было исключено и руководителем был «объявлен» Павловский) пришел к выводу, что источником болезни являются клещи.

Но какой именно болезни — не знал никто.

Из дневников Л.А. Зильбера

«Когда Наркомздрав того времени формировал экспедицию, он хотел сделать комплексную группу, в которой должно было быть 10 профессоров. Я решительно отказался от участия в такой экспедиции и сказал, что что-нибудь одно — или я беру на себя всю ответственность и формирую экспедицию, или устраивайте, как считаете нужным.

После крупного разговора мне отказали. Но Военно-санитарное управление было кровно заинтересовано в борьбе с энцефалитом. Вспомните то время — это был период не только широкого хозяйственного освоения Дальнего Востока, но и время, когда мы вынуждены были держать там крупные войсковые части, которые стояли прямо в тайге.

Поэтому Военно-санитарное управление обратилось к Наркому обороны, и по его прямому распоряжению я единоначально возглавил экспедицию. Я мог подбирать в эту экспедицию кого угодно и работать так, как мы считали нужным. Я взял исключительно молодежь, и сделал это совершенно сознательно.

Конечно, я их собрал и предупредил об опасностях и трудностях и обо всем остальном; молодые люди имели в моих глазах огромное преимущество — они не были связаны старыми заблуждениями в отношении этого заболевания.

До нас местные невропатологи утверждали, что это заболевание является японским летним энцефалитом, и даже в наших официальных документах, когда мы отправлялись на Дальний Восток, так и было написано — что мы отправляемся для изучения летнего энцефалита.

Я не был убежден в этом, и мы составили три научных плана. Первый план на тот случай, если это действительно летний энцефалит, второй план — если это какой-нибудь другой энцефалит. И, наконец, третий план — на случай, если это вообще не энцефалит.

Планы эти были детально разработаны. С самого начала я насаждал параллелизм в этой работе. Дело было поставлено таким образом, что мои сотрудники были разделены на два отряда, которые делали одно и то же для того, чтобы быть уверенными в результате, и для того, чтобы сократить время исследований.

Эта система в тех, конечно, конкретных условиях, когда нужно было решить проблему очень быстро, себя оправдала полностью».

«При первом же выезде 19 мая 1937 г. с группой сотрудников в тайгу в северный район заболеваний я столкнулся с фактами, которые заставили меня взять под сомнение существующую концепцию об эпидемиологии этого заболевания.

В небольшой больничке расположенного в тайге леспромхоза я нашел истории болезни за последние три года. Их просмотр показал, что энцефалитом болеют преимущественно весной и только люди, работающие в тайге и часто не имеющие никакого контакта между собой.

Эти данные никак не увязывались с теорией контактной или капельной инфекции. В этой же таежной больничке 19 мая я нашел больную энцефалитом, которая заболела 4 мая и уже поправлялась к моменту моего посещения.

Она была первой больной этого сезона, и установление источника ее заражения могло иметь решающее значение для последующих исследований. Больная оказалась домашней хозяйкой, никуда не выезжавшей в течение двух лет из таежного поселка, где она жила, и не имевшей контакта ни с больными, ни с их семьями.

Долго не удавалось установить хотя бы какую-нибудь вероятность происхождения этого заболевания. Оно опровергало и контактную теорию, и летнюю сезонность, и предположение о возможности переноса заболевания комарами, так как никаких комаров в это время в этом районе не было.

После длительного расспроса больная вспомнила, что за 10—14 дней до заболевания она собирала в тайге прошлогодние кедровые орехи и, вернувшись домой, обнаружила у себя впившихся клещей. Этот единственный факт, с которым можно было связать ее заболевание, естественно, привлек мое внимание».

«Я полетел во Владивосток, чтобы хоть немного узнать что-то о клещах (я ничего не понимал в них тогда)… Там мне помогли, правда, только литературой, и я нашел в работе одного ветеринара кривую укуса коров клещами, которая совершенно совпадала с кривой нарастания заболевания у людей, только с опозданием на две недели; ясно, что это был инкубационный период».

«Вероятность переноса заболевания этим путем была для меня столь очевидной, что уже в конце мая я направил ряд врачей, в том числе и сотрудников экспедиции, в тайгу к партиям лиц, работающих исключительно в тайге, чтобы проинструктировать их об опасности укуса клещей.

В последующем оказалось, что из этих лиц в 1937 г. заболел только один человек, хотя в предыдущие годы это были наиболее поражаемые группы. Вместе со сбором эпидемиологических данных была организована и экспериментальная проверка клещевой теории.

Соответствующие опыты, порученные мной М.П.Чумакову, увенчались полным успехом, и им была экспериментально доказана возможность передачи заболевания иксодовыми клещами. Эти и все последующие работы, особенно последующие обширные исследования академика Е.Н.Павловского и его сотрудников, полностью подтвердили выдвинутую мной теорию о передаче заболевания иксодовыми клещами».

«К 15 августа [1937 г.] работа экспедиции на месте была закончена. В течение трех месяцев нами было установлено существование новой, не известной ранее формы энцефалита, выделено 29 штаммов ее возбудителя, установлена эпидемиология заболевания и ее переносчик, в основном изучены клиника, патологическая анатомия и гистология заболевания.

Этот успех был омрачен лабораторными заражениями сотрудников… Трудно установить обстоятельства, при которых они заразились. Все меры обычной профилактики при работе с заразным материалом тщательно проводились всеми сотрудниками.

Наиболее опасные опыты с назальным заражением обезьян были проведены лично мной с помощью Шубладзе. Невозможно было предположить, что вирус обладает какой-то особой экстраординарной инфекциозностью. В конце концов мы были пионерами в этой области, мы были первыми людьми на Земле, которые держали в руках этот неизвестный ранее вирус.

Возможно, что некоторое значение имели сравнительно примитивные условия, в которых велась работа, и большое утомление от ежедневной работы по 12 и более часов в течение трех месяцев с единственным за это время выходным днем.

Но я не мог удержать моих сотрудников от этой напряженной работы: все они работали с исключительным увлечением и подлинным энтузиазмом. В последующие годы смертельные заражения имели место при работе с нашим вирусом в Москве в специальных вирусологических лабораториях, когда принимали специально разработанные меры для предупреждения заражений.

Эти факты заставляют думать о необычайно высокой инфекциозности нашего вируса, и неудивительно, что первое знакомство с ним не обошлось без жертв. Они могли быть гораздо более значительными».

Для выяснения в тайге построили эпидемгородок.

Сотрудник Гуцевич специально голым сидел на пне, и с него собирали по 200 клещей за день для исследования.
Вскоре умер сотрудник Померанцев, через 10 дней после укуса. Клещи, снятые с него, и легли в основу исследования самой болезни.

Кровь, взятую из тела Померанцева, впрыскивали мышам, а из тех — в мозг обезьянам. Затем из мозга погибших людей Павловский начал делать эмульсии и выяснил, что этот вирус, который поселялся в мозгу, вызывая его воспаление, — энцефалит: вирусная инфекция, характеризующаяся преимущественным поражением центральной нервной системы, воспалением головного мозга, параличом и смертью.

От Аммосова еще:

В 1937 г. при вскрытии умершего больного один из первооткрывателей ВКЭ М.П. Чумаков заразился клещевым энцефалитом и перенес энцефалополиомиелит. Острая инфекция со временем перешла в хроническую болезнь, которая протекала по­жизненно до 1993 г. Еще во время экспедиции М.П. Чума­ков по­казал возможность культивирования ВКЭ в тканевых фраг­мен­тах, и позже, в 1944 г., также впервые выделил вирус из крови хронического больного клещевым энцефалитом (кожевни­ков­ской эпилепсией). Несмотря на тяжелую болезнь с поражениями слуха и шейной, правой плечевой зоны мозга, а в дальней­шем в конце 80-х годов с прогрессированием двигательных нарушений , академик М.П. Чумаков сохранял огромную трудоспособность и высокий интеллект.

По его завещанию было проведено уни­­­каль­­­ное посмертное исследование его мозга в отношении хрони­чес­кого клещевого энцефалита, протекавшего десятилетиями пос­ле первоначального инфицирования вирусом с манифестациями острой инфекции.

Ученые начали делать сыворотку из крови выжившего таежника. В 1940 г. привили первых 10 тыс. дальневосточников.

Одновременно с клещами ученые исследовали 50 тыс. комаров и выявили японский (комариный) энцефалит.

В Хабаровске на территории 301-го Окружного госпиталя Министерства обороны РФ находится памятник генерал-лейтенанту медицинской службы академику Павловскому. Большой вклад в изучение клещевого энцефалита внесли Шапалов, Шубладзе, Смородинцев, Чумаков.

В результате случайного заражения вирусом Чумаков заболел клещевым энцефалитом и на всю жизнь потерял слух и подвижность правой руки. За свою работу ученые в 1941 г. были удостоены Сталинской премии первой степени.

Таким образом, в 1937 г. из мозга умерших, крови больных, а также от иксодовых клещей и диких позвоночных животных был выделен вирус клещевого энцефалита, была выяснена природа заболевания и предложены методы борьбы с ним.

Однако выделивший вирус ученый Зильбер сразу по возвращении был арестован по доносу о попытке заражения Москвы энцефалитом по городскому водопроводу и о том, что экспедиция тайно распространяла японский энцефалит на Дальнем Востоке.

Находясь в заключении, Зильбер часть срока отбывал в лагерях на Печоре, где в условиях тундры из ягеля получил дрожжевой препарат против пеллагры и спас жизнь сотням заключенных, погибавших от полного авитаминоза. Получено авторское свидетельство на изобретение. Свидетельство было записано на имя «НКВД».

Откуда пришел энцефалит в приморскую тайгу?

Есть мнение, что из соседнего Китая, откуда его специально распространили японцы как бактериологическое оружие.

«Имеются основания для выдвижения версии об японском происхождении эпидемии клещевого энцефалита, — считает Евгений Стригин, экс-работник КГБ-ФСБ. — Следует отметить также некоторые труднообъяснимые обстоятельства. Например, то, что жители Японии практически не подвержены заболеваниям клещевым энцефалитом».

Однако и аборигены Дальнего Востока менее подвержены энцефалиту, а методичка Аммосова гласит следующее:

У подавляющего большинства первично инфицированных возникают инаппарантная, субклиническая или стертая формы кле­щевого энцефалита. На территории Приморского края у каждого четвертого укушенного клещом выявляется инфекция кле­ще­вого энцефалита без клинических проявлений в виде про­дол­жи­тельной антигенемии ВКЭ в лейкоцитах и в объеме пери­фе­ри­чес­кой крови.

Это основной путь «проэпидемичивания» и об­разования иммунитета у коренного местного населения эндемичных районов. Иногда вовремя не выявленные формы инфекции мо­гут завершаться длительным вирусоносительством, которое мо­жет служить причиной редкого возникновения и развития так на­зываемой первично-прогредиентной и, по-видимому, затем — первично-хронической инфекции клещевого энцефалита.

Самый восточный природный очаг клещевого энцефалита выявлен на острове Хоккайдо в Японии. Совсем недавно, в 1995 г., там был диагностирован первый случай тяжелого клещевого энцефалита. Невольно возникает мысль о реальности «изобретения и распространения» болезни японцами, которые знают, как лечить болезнь.

В начале 2004 г. кандидат медицинских наук, начальник медицинского диагностического центра ФГУП «НПО Вирион» Стронин сообщил о том, что японский след клещевого энцефалита — чрезвычайно распространенное мнение. Ведя прием пострадавших от присасывания клеща, он слышал его, по крайней мере, от сотни человек.

Интересно, что комариный энцефалит был описан еще в 20-х гг. после большой вспышки в Японии, охватившей около 6125 человек. Около 80% умерли. А в России первые случаи комариного энцефалита были зарегистрированы в 1938—1939 гг. в Приморье.

Вероятный путь его появления — это бактериологическая война.

Другие версии возникновения распространения клеща

Прошедшая в Иркутске международная конференция (26-28 июня 2012) показала, что в проблеме клещевого энцефалита (КЭ) еще много нерешенных вопросов. Важнейшей фундаментальной задачей в проблеме КЭ является понимание механизмов эволюции вируса, а также ответы на вопросы — как, когда и откуда распространился вирус клещевого энцефалита (ВКЭ) по территории Евразии.

Слушая доклады конференции, а также принимая во внимание последние публикации по этой тематике, понимаешь, что единого мнения среди специалистов нет. Складывается совершенно необычная ситуация, когда одновременно существует несколько альтернативных точек зрения на одну и ту же проблему.

Так, например, доминирующая в настоящее время гипотеза о распространении ВКЭ как о клинальном продвижении вируса с востока на запад Евразии, предполагает местом происхождения ВКЭ Дальний Восток.

Противоположная точка зрения была недавно высказана Новосибирскими учеными, которые на основе анализа фрагмента нуклеотидной последовательности, кодирующей белок E заключили, что местом происхождения ВКЭ является Западная Европа, а распространение ВКЭ вероятно проходило в запада на восток Евразии.

И наконец, существует третий компромиссный взгляд на происхождение и эволюцию ВКЭ, который также был представлен научной общественности совсем недавно. Его авторы на основе анализа полногеномных последовательностей ВКЭ из GenBank считают центром происхождения Сибирь, а распространение ВКЭ шло в двух направлениях и на запад, и на восток.

При таких взаимоисключающих вариантах сценария эволюции ВКЭ наблюдается и сильное расхождение в оценке времени происхождения ВКЭ, которое варьирует от 2,25 до 5-7 тыс. лет. При этом авторы этих гипотез используют одни и те нуклеотидные последовательности и одно и тоже программное обеспечение для определения времени дивергенции.

Такое изобилие гипотез свидетельствует о том, что в скором времени произойдет смена парадигмы об эволюции ВКЭ и случится это довольно скоро, по моим оценкам, примерно, через 2-3 года.

И снова Аммосов

«В Европе клещевой энцефалит впервые был диагностирован в Чехословакии в 1948 г., и инфекция стала известна под названием центрально-европейский энцефалит. В отличие от Европы клещевой энцефалит в России назывался русским весенне-летним эпидемическим энцефалитом.

Со временем, из-за общности этиологического источника, за этой широко распространенной ин­фек­­­цией повсеместно утвердилось общее название клещевой энцефалит.

Успешное лечение и изучение клинических особенностей кле­­щевого энцефалита в течение многих лет проводились А.Г. Па­­­новым, А.Н. Шаповалом, А.А. Смородинцевым, А.П. Иерусалимским и др. Так что европейская форма тоже известна очень давно.

Инфекция клещевого энцефалита распространена по всей лес­ной и лесостепной умеренной климатической зоне Евразийского континента.

Природные очаги этой инфекции имеются во всех странах западной, центральной, восточной и отчасти северной Ев­ропы, в частности:

• на Британских островах,
• во Франции,
• в Гер­мании, Швеции, Австрии,
• в Чехии, Словакии,
• в Венгрии, Польше,
• в при­балтийских странах.

В Российской Федерации, где заболевание широко распространено, высокоэндемичными районами являются средний и южный Урал, юг Западной и Восточной Сибири, Дальний Восток (Приморский край).

Очаги клещевого энцефалита распространены в Монголии и в северных провинциях Китая. Самый восточный природный очаг клещевого энцефалита выявлен на острове Хоккайдо в Японии. »

https://web.archive.org/web/20220414235054/https://net-kleshu.ru/o-kleshchah/istoriya-izucheniya/